Проданные квартиры, мебель, вещи, дачи, автомобиль.
Купленная в зловонном, под снос, доме на втором этаже бомжатская однокомнатная малогабаритка. Отстраниться от мира, выжечь в мозгу спиртом боль …
Год алкогольного помешательства ни к чему не привел. Убийственное количество выпитого алкоголя в моем мозгу ничего не изменило. Угнетенно стонали охреневшие почки, печень, желудок, поджелудочная. Но мозг продолжал быть чистым и ясным, четко осознающим боль, безысходность, брошенность, одиночество.
Я взялся за наркотики.
Как и у большинства, все началось с травы.
У меня всегда было опасливо-трепетное, даже благоговейное, отношение к этому. Поэтому я на полном серьезе, как будто в шикарном – насколько это возможно в засранной квартире – ресторане, обставил все. Закрыл двери, занавесил окна. Неумело скрутил пару косяков. Взорвал первый. Пыхнул. Реакции ноль.
Второй. Аналогично.
Конечно, меня предупреждали, что первый раз вообще ничего может не быть. Но это не устраивало в принципе. Поэтому я скрутил еще штук пять, положил перед собой на столе.
Пых… Пых…
Сижу, как дурак…
Смотрю на последнюю торпеду: «Если и после нее ничего не будет, нажрусь спиртяги». Потянулся…
Рука тянулась, тянуууууууууууууууулась, а я все никак не мог даже дотронуться до косяка… километровая рука, километровые пальцы… вот он же косяк… близко…
Черт!
Встал, чтобы взять его… Время неожиданно остановилось. Мир схлопнулся, превратившись в черную дыру. Выпучив глаза, чтобы лучше видеть, я крутил туда-сюда головой, а темнота, как кисель, медленно тянулась и растягивалась, не успевая за мной, создавая черные волны страха. ОДИНОЧЕСТВО. Хлюпающим холодцом оно сожрало мои невидимые ноги и подбиралось к паху. Липкий холодный ужас. Пустота. ПУСТОТА сжала все мое тело пленкой. Грудной клетке во вдохе никуда не двинуться. Стиснутые легкие, сдавленное сердце. Я заорал вытаращенными глазами. Снова и снова. Увеличивая громкость. Но лишь пузыри моего голоса, как изюм, замешанный в тягучем тесте, отрывались от меня и тут же снова облепляли мое тело черной холодной пустотой.
– Чего орешь?
Пленка лопнула мыльными пузырями, облепив какими-то соплями. Я сидел на своем продавленном грязном разорванном диване. Рядом сидел лысый мужик, завернутый в простыню. В руках у него оказался мой косяк. Он затянулся, прикрыв глаза.
– Ты кто?
Пока он, зажмурившись, смаковал дым, который вдохнул, прошло долгое время.
– Ты чудак. Разве так не видно?
– Ты – Ленин!!!??
– Дурак, я твоя смерть.
– …
– Не ссы… Пришел раскумариться. У Мирзохи всегда была классная травка. Сейчас курну и пойду по своим делам. К тебе позже приду…
Он снова глубоко затянулся…
– Но не сейчас… Не сейчас.
Выдохнул. И, как джин, растворился в воздухе вместе с дымом.
Это был мой первый приход…
К бабаю Мирзохе – с ним я познакомился, когда бухал, он все время говорил: «зря пьешь, лучше кури» – я пришел снова только на третий день.
Он кинул на меня взгляд и единственное, что спросил: – Накрыло?
– Ага, не по-детски.
Он многозначительно и утвердительно кивнул, мол, свой товар знаю, говна не держим, сильно не бодяжим, кумар гарантируем.
– Подкати что-нибудь, Мирзо, что б сильно и надолго.
– Я к тебе приду через час, дорогой, принесу, покажу.
Гашиш помог понять, как устроен наш мир. Мир устроен так, как устроен. Сам по себе. Его никто не мог устроить, потому что если бы его кто-то устроил, то устроил бы не так. Значит, с богом тут лажа – его нет. Потому что если бы бог был, он бы обязательно все устроил не так, как устроено сейчас. И человек устроен так, как устроен, а не по подобию божьему. Так что тут бог второй раз обосрался. Человек создан по подобию конструктора Lego. Приглядись. Разноцветные кирпичики. Детальки разных размеров и форм. Красные кирпичики Зависти, зеленые кирпичи Подлости. Просто огромный кусок говнища. Это Жадность. Интернет, машина, квартира, собака, небо… мммммм, небо – это голубенький такой кирпичик, который мечется по всему телу и виден лишь в особые моменты. Но самая огромная деталь, перед которой все остальные херня, это кирпич-ублюдок. Ублюдок это система, это как тесто в пудинге. Пуууууууууууудингггг… Ржака… а еще «кекс». Ну, ты Кекс! Ты не кекс, ты ублюдок. Ублюдок это такая липкая субстанция – красивое слово: «станция супа» – в которую накидали всякой хрени и размешали. И тут бог обкекался еще раз. Взглянул он на землю и чуть не подавился манной небесной. Вязкая, липкая ублюдочность покрыла всю поверхность планеты.
И воскликнул бог: «убей ублюдка!» Начал вырезать людишек налево направо, пока не понял, что как-то херовенько у него получается. Сел, достал косяк, пыхнул. Задумался. Еще пыхнул. Понял, что не справится, потому что сам ублюдок. «Надо убить ублюдка в себе». И так увлекся этим убийством, что забыл про людей. А их стало еще больше на планете. Долго стоял бог, расставив ноги, глядя на землю между ними. «И ублюдка не убил, и процесс упустил». Родил сына, сказал «ты будешь главным ублюдком» и убил его. Но людям было похер и они воскресили главного ублюдка. В третий раз обосрался бог. Плюнул, «делайте, что хотите», и ушел обосранный…
Мда…. тетрагидроканнабинол сделал окружающий мир ярче, мозг яснее и функциональнее. И это, скорее, усугубило мою проблему, а не помогло. Я стремился вырубить мозг, отключить разум, убить эмоции. А как-то все пошло не так…
Придется пробовать что-то другое…
Фен, кокс, крокодил, герыч…
Курил, ел, нюхал, вмазывался…
Догонялся водкой, пивом, боярышником…
Делал все, чтобы убить в себе себя.
Убийственные дозы – уничтожить в себе человека, да и вообще выкинуть из этого мира… Чтобы кто-нибудь зашел в квартиру и задохнулся от вони моего забытого всеми протухшего разложившегося трупа.
Вроде бы дело сдвинулось с мертвой точки, боль стала отходить на второй план. Мозг… Воспаленный постоянно мозг требует очередную дозу. И пока доза есть, дни и ночи текут незаметно.
Так прошел еще год. И я понял: только Золотая Доза сможет мне помочь.
Двойная доза, в вену и в квадрицепс…
Я шел по Земле, из города в город, от мегаполисов к забытым деревням… Шел с огромными черными плотными полиэтиленовыми мешками. Собирая в них все говно, которое оказывалось в радиусе моего внимания. Утомительный – искать только человеческие экскременты, когда вокруг полно собачьих, – процесс. Утомительный и захватывающий: шастать всюду, выискивать, вынюхивать, высматривать фекалии, потом осторожно перекладывать их в мешок.
После долгих переходов мышцы приятно гудят. Тело хочет тянуться и растягиваться, принять обжигающую ванну. Да. Сейчас и займемся этим… Но сначала…
Сначала целебная ванна. Тридцать восемь – оптимальная температура для растворения и разжижения говна. Содержимое моих мешков перемещается в ванну, наполненную водой. Я погружаю руки по локоть, по плечи, разминаю и размешиваю фекалии так, чтобы получилась однородная масса. Довожу температуру полученной субстанции до температуры тела и благоговейно, в немом восторге, закрыв глаза, медленно опускаю себя в ванну. Неторопливо онанирую в глубине, чувствую, как тело растворяется в этой благостной жиже. Я и какашки, я в фекалиях, я – говно. Мы неотделимы друг от друга, говно – это я, я – это говно. Какашки выплескиваются из ванны и начинают захватывать мир, превращая в себя все, чего коснутся. Унитаз, стиральная машина, прихожая, квартира, дом, город, страна, вся планета, небо, солнце, вселенная…. Все из говна, все – ГОВНО…
И бог тоже. Отдавая этой вселенской каловой массе свое сверхъестественное естество, растворяется, становится лишь частью глобального фекального пространства, где даже пустота из фекалий…
Как, жадно раскрыв рот и в голос проглатывая недостающий воздух, выскакивает из-под воды утопающий, так и я, выскакивая, черт знает откуда, заорал во всю глотку, вдыхая протухший вокруг меня воздух…
Я вынырнул из темной фекальной пустоты… И оказался на полу в грязной вонючей комнате, покрытый уже засохшей блевотно-моче-каловой субстанцией. Невдалеке валялись шприцы.
Грязный, голодный… Едва переставляя ноги, поплелся в ванную.
Запыленный огрызок зеркала на стене. Ужас! Борода, усы, впалые щеки.
Провел ладонью, оттирая
Аааа…. ххххх…..
пыль…
что это…
Дых..ание заклинило….
Огромные бездонные смертельно черные зрачки из бездны зеркала.
Словно со дна колодца, из глубины глазниц в меня вцепился чужеродный потусторонний протыкающий череп отталкивающий взгляд.
«Кто ты?» «Зачем ты?» – Беззвучно хлестнуло мозг холодными когтями.
От неожиданности и страха замерло сердце, подогнулись колени, дернулось тело.
Ноги, приклеенные к полу.
Неподвижный взгляд выворачивал наизнанку.
Бежать! Бежать!
И не мог сдвинуться с места…
Скованные руки, ноги, глаза, мозг, легкие…
Вечность… вечность, вечность, вечность, вечность…
«Иди». Взгляд потух.
Тук-тук. Шевельнулось отпущенное сердце…
Выскочил из ванной и тут же на пороге свалился от слабости.
Что это было? Что за херня? Остатки глюков?
Напрягая последние силы, повернул голову и покосился на зеркало. Запыленная серая поверхность. Лишь два штриха, стертые пальцами. Почти минуту вглядывался, пытаясь что-то разглядеть. И лишь, когда отвел глаза, кто-то шевельнулся там… внутри… Кто?
Кое-как добрался до продавленного дивана. Пытаясь сориентироваться в ситуации, задремал.
Сколько времени пробыл я в состоянии коллапса, комы, анабиоза? Настенные электронные часы – единственная нормальная вещь в этой квартире – говорили, что почти месяц. Ненаучно, необъяснимо, мистично. Но двойная героиновая доза не убила меня. Более того, провалявшись столько времени без сознания, я не почувствовал ломки, если она вообще была. Несмотря на отвратное брезгливое отношение к самому себе, все-таки, внутреннее состояние мое ощущалось каким-то обновленным.
Гибель родных и близких, боль утраты все еще крепко сидели во мне. Я чувствовал, как незаметная заноза в сердце вдруг раскалялась добела, выжигая волю и силы. Но уже стало немного легче. Что-то внутри меня произошло. Сломалось? Надломилось? Перекрасилось? Не знаю… Но появилось, еще не окрепшее, желание начать идти дальше.
Надо было приводить себя в порядок. За два года алкогольно-наркотического самоубийства, да за месяц моего отсутствия в реальном мире в квартире исчезло все: и еда, и гигиенические средства, и нормальная одежда, и прочие другие необходимые вещи. Если идти дальше, то не нужно откладывать…
Проснулся под вечер. Самое время идти к Мирзохе, если он меня еще ждет – договорились, что через месяц он позвонит в милицию и сообщит о моем трупе. Он мне должен помочь достать нормальную одежду, необходимые средства и вещи.
Мирзоха свалился со скамейки, когда увидел меня.
– Шайтан!! Я думал Аллах давно забрал тебя к себе!! – Он поднялся, отряхивал зад, и с очень большим недоверием смотрел на мою улыбку. – Ты передумал что ли? А где тогда был все это вре..
– Мирзо. Послушай. Я не передумал. Я выжил…
– Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяя… Братишка… Ну, ты даешь…….. – Он опустился снова на скамью. Недоумение и недоверие, неоформившаяся радость и страх. Дрожащими руками достал бутылёк с насваем.
Он никогда не ругался матом, считал это великим грехом перед Аллахом. И тот факт, что не сдержался, говорит о том, как сильно поразило мое появление перед ним. Ведь, он уже, наверное, подбирал слова, как звонить в милицию обо мне.
– Мирзо. Мне нужна одежда, вещи, еда, всякая херня мелкая, денег немного. Я тебе потом все верну, ты же знаешь. Вот только приду в себя.
– Травки?
– Нет. Я завязал…
В общем. Мне Мирзо помог. С одним условием, что я метнусь пару-тройку раз потом за товаром для него. Меня это устраивало. Его – тоже.
Я вычистился сам, вычистил квартиру, отдал ему ключи. И уехал. В далекий приполярный небольшой нефтяной городок.
Анабиоз — состояние живого организма, при котором жизненные процессы настолько замедлены, что отсутствуют все видимые проявления жизни.
| < Дождь под землей. Вторая страница | Дождь под землей. Четвертая страница > |