Дождь под землей. Седьмая страница

Вернулся в зал. На сцене что-то пела девушка. Я встал так, чтобы видеть по возможности все пространство зала. Пригляделся. Пробежался по рядам, народу уйма, много знакомых, кого надо – нет.

Выскочил в вестибюль, на стоянку автомобилей. «Машина здесь, в зале нет. Куда пропала наша мама?» Прошел – знакомый охранник – в служебную половину Дворца культуры.

  Первый этаж. Полный коридор конкурсантов, маленьких певцов и актрис. Взволнованные юноши, щебечущие девушки, родители, менеджеры всякого уровня, охранники, репортеры, журналисты. Цветы, суета, смесь запахов от экзотических духов до банального запаха пирожка с мясом из буфета. Мамы нет.

  Второй этаж. Административные помещения и гримерные. Здесь тише и спокойнее. Доносятся звуки из зала. Здесь где-то плачет Настя. Заглянул в приоткрытую дверь. Одна. Мамы нет.

  Третий этаж. Кабинеты кружков, обслуживающего персонала, записывающая студия. Полумрак. Тишина, своеобразный бардак, лишние предметы, выставленные из кабинетов, старые стенды. Помятый и тусклый геликон в углу. Знакомый аромат. Духи Татьяны. Над дверью студии горит надпись «идет запись». Но дверь приоткрыта. Странные негромкие звуки доносились из-за нее.

Стоны.

Невнятное бормотание женского и мужского голосов.

Напористый ритм жесткого секса.

Спиной к двери стоящий мужчина, Серега Емелин – это ему на левой заднице мы в юности накололи буквы «С.Е.», свалившиеся штаны, розовые ягодицы, негодующе сжимаются и вздрагивают в резонанс толчков.

На столе, сжимая ногами бедра мужчины, – Татьяна.

– Черт!

 

 

Истерика у нее была страшная.

По городскому каналу она просмотрела запись концерта от начала и до конца.

Поняла, какую ошибку сделала: оглушительный успех и победа Насти никак не были связан с тем, что она отдалась председателю жюри.

Поссорилась с дочерью.

«Мамочка! Я пела песню для тебя! А тебя не было!» «Мы тебя везде искали! А тебя не было!» «Ты меня бросила!»

Потеряла любимого.

Невыносимо было от того, что она не понимала, почему он ушел. Ведь все было так хорошо. Он привозил Насте песни. Водил на репетиции. Выводил в свет, знакомя с музыкантами, звукорежиссерами, профессиональными певцами. Если он был свободен, вместе делали уроки, после засиживались допоздна, беседуя на творческие темы. Такие разговоры часто переходили в обсуждения, как спеть это слово или ту строчку. Они становились с Настей очень близки…

Неужели он так сильно сопереживает Насте в нашей с ней соре?!

Или!!!????……

Ей стало холодно от влетевшей мысли…

Она так и застыла…

«Он знает. Он застал нас в студии…»

«Почему я такая дура?»

 

 

К Татьяне я не вернулся. Поселился в корпоративном общежитии. Настя тоже ушла из дома. Жила со мной. И ничего не хотела слышать по поводу ее возвращения к маме – настолько сильна была ее обида. Никакие разговоры и уговоры не действовали.

Заботы о девочке, подготовка ее к отъезду в Мадрид отнимали все мое время. Пришлось даже взять отпуск. Помогала Иванна, сестра Татьяны. И хотя она не раз пыталась изменить ситуацию, даже у нее не получилось переубедить Настю.

 

Домодедово.

Вся отлетающая группа счастливчиков, победителей конкурса, вместе с сопровождающими скрылась в зоне таможенного контроля.

В огромном, заполненном суетливыми людьми, аэропорту, мы, стояли, словно в вакууме.

Чуть поодаль – серая от переживаний Иванна…

 

Настя стояла, опустив руки, уткнувшись головой в мою грудь. Молчала и плакала.

Подняла головку, вытерла левой рукой слезы. Потянула меня за куртку, наклонила. Прошептала на ухо: «Я хочу тебе сказать, что люблю тебя». Неуклюже чмокнула в щеку. Повернулась и пошла, обернувшись только один раз, у самой границы контроля. Она очень повзрослела за этот месяц…

 

Меня перевели работать в Москву.

Жизнь сделала круг. И я снова оказался в своей «бомжатской» квартире.

Последний напряженный месяц не давал расслабиться. И уже, когда возвращался из аэропорта, я почувствовал холод приближающихся, так хорошо знакомых костистых лап одиночества, пустоты и безысходности.

Бог снова выдернул меня за ботву из плодородной земли, стукнул пару раз, стряхивая налипшие комки чернозема, и швырнул куда-то на обочину забытой дороги местного значения. Хорошо, если меня найдут вороны и быстро склюют.

 

Бессмысленно спрашивать Бога, почему и зачем он так снова сделал. Дал, приучил, приручил, увидел, что это хорошо, отобрал. Отобрал жестко, жестоко, с максимально возможным нанесением ущерба. Серпом по яйцам, лопатой в грудь. Лучше б ты, сука, отрубил сразу голову, чтоб не чувствовать этого твоего садизмом одержимого взгляда и не видеть этой твоей сиротливой ухмылки дауна.

Фигли. Ему не привыкать. Эта тварь всевозвышенная и сына то своего оставила подыхать на кресте. Но я не Иисус. Я не буду кричать «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?!»

Хрено-с-два!!

Не дождетесь!!

Я знаю, как бороться с всасывающим вакуумом никомуненужности.

 

Чтобы заполнить пустоту в душе, заглушить боль в сердце, ослабить ощущение одиночества есть только один способ.

 

Le Roi est mort, vive le Roi! Король умер, да здравствует король!

 

Нужна другая девушка, другая женщина. Вторая попытка, второй секс.

Ведь именно секс наполняет нас и нашу жизнь смыслом и содержанием.

Ведь именно секс делает любого слизняка Вершителем Вселенной.

Но глубину моего отчаяния, горя, безысходности, боли, тоски, одиночества, пустоты не измерить никакими средствами, не измерить ничем. Одна девушка всего это уже заполнить не сможет.

Мне нужно много, мне нужно все.

И вот я, с членом наперевес, отправился собирать свой замечательный урожай.

 

Огромная грудь…

Две великанские сиськи безрадостно свисают по разные стороны ее жирного тела…

 

Да, да, да. Кое-что я вам уже поведал и рассказал.

Читать сначала. Первая новелла

 

 

Но не все так просто оказалось.

Время пролетело быстро и незаметно.

И вот…

 

Сейчас у меня ВИЧ-инфекция, четвертая стадия, «Б», туберкулез, репликативная фаза хронического вирусного гепатита С, энцефалополинейропатия.

Два дня назад меня на «скорой» привезли в какую-то клинику. Одиночная палата, какая-то аппаратура, подключенная ко мне, или я к ней. Что-то пикает, что-то помаргивает. Ночник на тумбочке очерчивает размытый желтый круг.

Врачи говорят, мне осталось несколько недель.

Врут, как всегда.

Я чувствую, осталось несколько минут.

Я ведь и в сознание пришел от этого ощущения.

23:58

 

Я всегда думал, что бог не наказывает. Как можно любить кого-то и наказывать? Наказывает человек сам себя. Но любит ли нас бог? Вряд ли. Самке, возомнившей себя самцом, потомство не нужно. «Родив» нас, бог оставила нас. А когда возвращается на пару мгновений, чтобы посмотреть, чем занимаются ее детеныши, прикалывается. Отрезает яйца, вырывает матку, мощным ударом бьет в грудь, отрывает головы, отнимает любимых… А потом оставляет мучиться, наблюдает, похотливо потирая свои влажные ручонки.  Или абортировала, равнодушно выбросив эмбрион в помойное ведро.

За что погибли мои жена и дети? Почему в одиночестве я остался погибать в скверне? За какие грехи у меня подло, предательски отняли любовь? Для чего мне всучили смертельные инфекции? Почему, когда я хотел сдохнуть, мне не дали это сделать?

Почему!!??

Бессмысленно спрашивать женщину, почему она поступила так, а не иначе.

Бессмысленно вопрошать к богу, почему она сделала или не сделала так, а не иначе…

 

Бог – не мужчина. Мужик так не поступает. Бог – это женщина, тетка, самка, тварь, возомнившая себя сильной, независимой, способной управлять миром, вертеть судьбами людей. Это ярко накрашенная блондинистая сучка. Она выскочила на тропу охоты, в дикие джунгли, в мир самцов, где самок только трахают. Это озлобленная сексуально озабоченная до истерики неудовлетворенная одинокая стерва, которую не хочет ни один самец, а если хочет, то опасается ее боевой раскраски, означающей, что эта дура уже не способна к деторождению. Да и вообще ни на что не способна, лишь источать вокруг себя ядовитый тошнотворный смрад.

 

Я не собираюсь пресмыкаться перед тобой!

Я не

 

На край кровати сел, завернутый в простыню, лысый мужик.

В руке дымился косяк.

Затянулся, прикрыв глаза.

– У Мирзохи всегда классная травка. Будешь? –  протянул руку ко мне. – Ну, как хочешь.

Поднялся.

Выдохнул дым.

Выдернул из розетки вилку ночника…

 

Черт…

Что…

Черт!

… сердце…

00:00